Воспоминания участника Великой Отечественной войны,
контрразведчицы, участника парада на Красной площади
РАКИТСКОЙ АННЫ АЛЕКСЕЕВНЫ.
«… Войну я встретила в г. Орле. Помню, я собирала в погреб картошку, когда вдруг на небе появились черные самолеты. Мы побежали кто – куда мог… Когда уже немец занял г. Орел мы пошли через линию фронта и дошли до станции Отрадная 15-20 км. Оттуда мы шли пешком на родину, где я родилась – Орловская область – Красная Заря. Пришли, там тоже немцы. Тетка Наташа продала нас, сказала, что мы коммунисты. Сестру мою Шуру мама несла, а я в сенцах стояла, в соломе спряталась. Они схватили меня, и повели на расстрел, всех нас девчонок и мальчишек комсомольцев. В это время наши (Орловский Суворовский Краснознаменный полк) начали бомбить, немцы все разбежались… Мы стали прятаться кто куда, очень большие воронки оставались на поле от бомб. К нам пришел дедушка (ему было 90 лет, умер от голода…), вытащил нас и сказал идти. Были у меня широкие отцовские сапоги, а у меня нога 35-го размера, тяжело было. Со мной была еще одна моя сестра Полина и брат Толик. Толик сразу комсомольский билет сжевал и проглотил. Мы с Полиной ходили целых 3-е суток. Ели сырую рожь или пшеницу.
Потом нас забрал дедушка. Все дома разбомбили, остался только наш. Советские солдаты поставили «катюшу» и пулеметы. Уже раненные солдаты подтаскивали снаряды. Наша мама сказала, чтоб мы тоже таскали (нас было 8 детей). Она просидела 3 года в погребе, была очень добрая, находила картошку грязную, вытирала об фуфайку, разжевывала и кормила маленьких детей. Мы договорились между собой, кто остался жив, что надо бежать. Перешли линию фронта, и ушли к нашим. Я была на первом Белорусском фронте, потом на первом Украинском, первом Русско–Украинском фронте. Прошла всю Белоруссию пешком, всю Россию пешком. Повсюду страх, боль, разруха. Самое страшное на полях сражений везде трупы наших и немецких солдат, некоторые еще живы… просят попить, а у нас ни воды, ничего нет, умирали на поле боя под снарядами, под бомбежками…
Шли по Украине – нам картошку давали. Отварят в большом чугуне и дают нам кушать. На Закарпатье бендеровцы – звери, не давали нам даже водички попить или постирать, снегом все стирали, а потом на себя одевали… Дошли мы так до Бреста, сильные бои были. Пересекли границу – город Шнайдемюль (Восточная Пруссия). Попали в немецкую школу. Нас отправили на второй этаж, сказали никуда не ходить даже по надобности. Оказывается, там был немецкий госпиталь, прямо в классных комнатах. Стали смотреть: одну, вторую, третью комнаты открываем, а в четвертой – свалились и не смогли сами вылезти. Тут сирена звучит, «За Родину, за Сталина». Подняли нас… Командир спрашивает: «а где же «Выскочка»?» (такое мне прозвище дали, за то, что я везде была первая, везде хотела помочь и во все встревала). Я выполняла секретное задание, не могу о нем рассказать.… Скажу только, что было мне 18 лет и стала я после него вся седая, всю жизнь волосы крашу…
Пошли мы, вперед… Прошли все немецкие города пешочком.. Дошли мы до Вернойхена (город в Германии, земля Бранденбург). Здесь завязался бой с немецким гарнизоном. В мою подругу Шуру Рягузову попала разрывная пуля, а я контуженная была, вся голова в осколках… Шура мне говорит, давай сюда быстрей, заткни мне кишки в живот, а то тебя Бог накажет! Я говорю, Шура как я у меня руки грязные, а она давай! Стала я кишки вправлять, а тут Василий Иванович (фамилию не помню) подбежал и пулю ей в лоб пустил, а меня за ногу и выволок в безопасное место, где мне помощь оказали…
В Дрездене во время очередного задания нас продали. В застенках очень сильно нас били, колотили. Я все время ношу платок (показывает платок, скрывающий следы побоев извергов – фашистов). Все мое тело измученное: позвоночник, руки, ноги, 5 лет назад только осколок из головы вытащили, заросший был (показывает большой шрам от осколка). А зубов у меня тоже нет, все на допросе выбили…. (показывает протезы). Как я была всю войну девчонкой, так и осталась, не тронули меня, потому что некрасивая была…
И дошла я до Берлина, 2 мая была у Бранденбургских ворот. 10 мая мы расписались на Рейхстаге – Мы из Ильца! (каждый год фрагменты, показывают по телевизору, я там молодая спиной стою)…
После победы я была участницей парада в Москве на Красной площади. Каждый год нас города приглашали, которые мы освобождали. Не могу передать, как мне за всю войну было страшно.…
Когда я на родину вернулась, все удивились, спрашивали, где я была? Радовались, обнимались. Продуктов я привезла, моя семья, кто остался жив, вся голодная была. Картошку чистила, рыбу соленую носила.
В 1951 г. переехала я в Симферополь, муж мой танкист. Там где сейчас Заводское раньше называлось Барчекрак, там Аэродром был. Все правительство наше садилось, а я его обслуживала (во время войны обслуживала и Коровацкого – члена военсовета и Чайкова) была проверена, поэтому и допускали меня. Была я в помощниках у всех полководцев. Вспоминаю, лично обслуживала маршала Жукова (помню, как проверял меня: приехали за мной ночью, привезли к маршалу, дали стакан стеклянный на подносе в руки и сказали, несите! Я подхожу, и стакан разбился и сама упала. Подошел Жуков и спросил, что вы плачете, я сказала, что хорошо вас знаю, ничего не делала плохого, никому секреты не выдавала, он поднял меня, успокоил и признал меня по курносому носу (смеется), знали они меня все. Была я тайным агентом с псевдонимом Алексеева. Документы мои в Москве в архиве. Нельзя мне было говорить, у меня мама даже умерла, не знала, кто я… (плачет). На моей родине в честь меня даже памятник стоит: отец, братья и я.
В 1966г. в ноябре – начале декабря начался мятеж в Венгрии, где я около 4 лет контрразведчицей пробыла. Было много убитых тоже… Турки прямо проходу нам не давали, лазили по окнам, стучали, кричали… Нам сказали, что можем из пистолета стрелять (у всех женщин были бесшумные пистолеты). Стреляла я очень хорошо! Бывало в тире в Симферополе, приедем пострелять муж не попадает, я сразу попадаю. Я левым глазом только смотрела. Этот у меня совсем не видит, этот у меня хрусталик (показывает правый и левый глаз). С Венгрии нас направили на Кавказский военный округ. Турки шли все лохматые, черные… В 1971г. прилетает маршал Гречка. Америка потащила все войска к границе Турции и Россия решила вмешаться. Лично обслуживала я там маршала Гречку. В нашей дивизии я одна женщина осталась. Тяжело вспоминать, да и говорить…
Когда я демобилизовалась в феврале месяце 1972г., пошла я к Кириченко и говорю ему, что вот все мои документы, нужна мне работа. Он говорит, нужна уборщица в университет. Я сказала что не против, буду вам кабинеты убирать, я все видела в жизни.… Тогда ректором был Апостолов Леонид Георгиевич. Вот я прихожу уборку делать, а там машинистка еле пальцами печатает. Я и говорю ему, давайте я вам быстро отпечатаю (я вслепую печатала очень быстро, научили меня). Ну и взял он меня уборщицей по трудовой книжке, а на самом деле я его стенографисткой была (улыбается).»
(материал собран студентами
исторического факультета)